Иннокентий (Борисов), Херсонский, архиеп. "БОГОСЛОВИЕ"
В «Христианском чтении» за 1824 г. все статьи, в т. ч. «О бытии Божием», опубликованы по обычаю того времени без имени автора. Однако в письме к А. И. Белюгову от 26 сент. 1824 г. И. писал, что он «по силам» участвует в этом журнале, что «статьи о бытии Божием» и нек-рые другие принадлежат ему (см.: Мацеевич. 1883. С. 657). Л. С. Мацеевич в публикации (1883) о неизданных рукописях И. отмечает, что в 11-томном издании М. О. Вольфа 1871-1874 гг. нет никаких указаний о том, когда и где были напечатаны сочинения И., «вообще принято указывать, хотя вкратце, судьбу сочинения... Ничего этого решительно нет в издании Вольфа» (Там же. С. 659). Если спустя 2 с половиной десятилетия после кончины И. была необходимость выяснить время написания или издания его сочинений, то тем большая необходимость в этом имеет место в наст. время. Однако совр. издания (М., 2005, 2007; СПб., 2006) не содержат никаких сведений, только в «Сочинениях Иннокентия Херсонского», к-рые выпустила Киево-Печерская лавра в 2000 г., указано, что репринт сделан с издания П. П. Сойкина (1907).
В биографической заметке, помещенной в юбилейном сборнике, изданном к 50-летию КДА, говорится, что И. «два курса или четыре года» занимал богословскую кафедру и в 1831-1833 гг. читал лекции по основному (т. н. тогда религиозистику - учение о религии и откровении) и догматическому богословию студентам 6-го курса, а в 1833-1835 гг.- по нравственному богословию студентам 7-го курса. «Лекции Иннокентия до сих пор окружены какою-то таинственностью,- говорится далее.- Они известны были только его непосредственным слушателям, и от них иногда в рукописях переходили к другим: эти рукописные лекции Иннокентия были своего рода редкостью и обращались в самом ограниченном кругу читателей» (Сб. из лекций бывш. профессоров КДА. К., 1869. С. II-III). Возможно, это было вызвано тем, что лекции И. в свое время считались либеральными, молва об их свободном духе дошла и до высшей администрации; однако при внимательном рассмотрении все опасения были отброшены. «Либерализм их состоял в свежей оригинальной форме их, отступающей от пробитой колеи, и в смелом введении в раскрытие богословской системы философского и иногда поэтического элемента»,- говорится в той же заметке (Там же. С. VI).
Сочинения по догматическому богословию, печатавшиеся как отдельные трактаты, по всей видимости, представляют собой в основном разделы курса лекций, прочитанного И. в КДА в 1831-1833 гг. (хотя, возможно, отдельные разделы были созданы раньше). Собственноручно составленный им конспект начинается пролегоменами, раскрывающими задачу богословской науки; затем И. логически переходит к постановке вопроса, что есть религия, в частности христианская. На первый взгляд конспект И. как бы повторяет конспект лекций, прочитанных первым ректором воссозданной в 1819 г. КДА архим. Моисеем (Богдановым-Платоновым-Антиповым; с 1832 архиеп. Карталинский и Кахетинский, экзарх Грузии), однако конспект И. отличается тем, что открывает весь состав богословских наук: общее учение о христ. религии у И. является «узлом», в к-ром объединяются и получают свое специфическое значение отдельные богословские науки. С т. зр. совр. И. богословов-систематиков, религия может рассматриваться или сама в себе (религиозистика), или так, как она проявляется в обществе (экклезиастика). Отсюда следуют и 2 группы богословских наук. 1-я включает догматическое и нравственное богословие; предмет догматики - богопознание (theognosis), предмет нравственного богословия - богозаконие (theonomia). Во 2-ю группу входит литургика, к-рая излагает «обряды внешнего богопочитания», и иерархика, сообщающая о лицах, совершающих эти обряды (Ястребов. 1900. С. 535).
Первый опыт систематического изложения догматики в России принадлежит архиеп. Феофану (Прокоповичу), преподававшему в Киево-Могилянской академии с 1712 по 1715 г. План, по которому построена система Феофана (Прокоповича), в основном соответствует предмету догматического богословия: Бог в Самом Себе и в отношении к миру. Однако в частностях он несовершенен: в 1-й части из учения о Св. Троице выделено в самостоятельный трактат учение о Св. Духе (хотя это оправдывается целями антизап. полемики); 2-я часть включает темы, целиком взятые из «лютеранской схоластики», что не может быть оправдано с т. зр. догматов христ. веры; о Церкви как институте новозаветном сказано вскользь и т. п. Такой оставалась догматика до преобразования КДА в 1819 г. Конспект архим. Моисея представляет иной план: в нем он следует католич. догматисту М. М. Добмайеру (Dobmayer M. Systema theologiae catholicae. Solisbaci, 1807-1818. 6 t.). В плане архим. Моисея догматика делится на 3 части: в 1-ю входят 7 членов, в которых раскрываются понятие о Боге, способ богопознания, учение о существе Божием, учение о Св. Троице, учение о творении мира и промышлении Божием о нем, учение о духах и антропология; 2-я часть делится на 3 члена - о первородном грехе, о Христе Спасителе и о спасении; 3-я часть также делится на 3 члена - об определении Суда Божия, об исполнении божественного определения в смерти каждого человека и об исполнении божественного определения в конце мира. И. в своем конспекте догматики следует конспекту архим. Моисея в делении на 3 части, но в основание их кладет общую идею, связывающую их в органическое целое (Ястребов. С. 550-551). Он критикует системы протестант. богословов Г. Ф. К. Генке, К. Ф. Аммона, Г. А. Шотта за отсутствие внутреннего единства, отрывочность. «Почему, напр., наши Ириней (Фальковский) и Феофилакт (Горский),- отмечает И.,- помещают известное число трактатов в своей системе? Да просто потому, что так делали схоластики». Объединяющей идеей, «средоточием, куда должны сходиться и действительно сходятся все истины веры», И. считал идею Царства Божия. Основываясь на этой идее, можно делить христ. учение, согласно И., на 3 части: учение о Боге как основателе нравственного царства; учение о Боге как восстановителе этого царства; учение о Боге как Судии Своего Царства (Там же. С. 552-553).
Связав т. о. весь план одной идеей, И. перерабатывает каждую из 3 частей. В начале он ставит учение о Предвечном Совете Божием о восстановлении и спасении человека - чего не было в плане архим. Моисея; с большей четкостью раскрывает учение о пророческом, первосвященническом и царском служении Иисуса Христа; очищает учение о способах получения спасения от лютеран. наслоений (de justificatione, vocatione, illuminatione etc.); наконец, конспект И. в рубрике о царском служении Иисуса Христа восполняет отсутствующее в предыдущем конспекте догматики учение о Церкви.
Ученик И. в КДА, впосл. митр. Московский Макарий (Булгаков), отзывался об учителе, профессоре-богослове, как о человеке гениальном (см.: Иннокентий, архиеп. Херсонский и Таврический. Соч. СПб., 1907. Т. 1. С. 8); в своей догматике он, несомненно, следовал догматике И., хотя она написана более академично, с привлечением большего патристического материала, изложение каждого догмата завершается нравственным приложением его, выделенным в отдельный параграф.
Иннокентий (Борисов), Херсонский, архиеп. свт.: †1857