К ВОПРОСУ О СОВРЕМЕННОЙ ПРАКТИКЕ ИМЯНАРЕЧЕНИЯ

Смешение культур различных христианских народов мира, взаимное проникновение традиций и обычаев, бережно хранимых человечеством на протяжении многовековой истории, все чаще обнаруживают себя вповседневной действительности. Консервативные взгляды на, казалось бы, нерушимые «аксиомы» религиозной жизни общества все чаще отступают под натиском обилия информации, словно стремительный поток изливающейся в век скоростного интернета.

Одной из таких «аксиом» в современном христианском обществе наших соотечественников является понятие «православное имя», которое мы слышим не только от церковных прихожан с многолетним стажем и сотрудников приходов, но даже и от священнослужителей. Настоящая статья является попыткой осмысленного подхода к пониманию этого вопроса.

Размышления, представленные на суд читателя, основаны на изучении литургических традиций братских христианских Церквей, а также на основании различных тематических церковных и светских публикаций.

Что есть имя? Бытописатель Моисей, повествуя о творении мира Господом и о сотворении человека по образу и подобию Своему, говорит о том, что все животные были приведены к праотцу Адаму, который нарек им имена (Быт. 2, 19-20). В самом акте наречения имени уже просматривается проявление образа Божиего в человеке – в способности прозревать сущность творения. «Творческое слово стало делом и благословение действительно исполнилось», - говорит об этом моменте прп. Ефрем Сирин, - «Сказанное же: приведе я ко Адаму, показывает мудрость Адама, и тот мир, какой был между животными и человеком, пока человек не преступил заповеди. (…) Человек мог дать многие имена многим родам гадов, зверей, скотов и птиц, но не наречь одного рода именем другого есть уже дело Божие; а если и человеком это сделано, то дано ему сие от Бога», - продолжает святой отец.[i]

В настоящее время мы редко задумываемся о важности значения имени для человека. Критериями современных родителей для наречения имени своим детям сегодня являются различные причины: благозвучие имени и отчества, мода, красота и экстравагантность, в лучшем случае – стремление назвать «по-правильному», т.е. согласно церковному календарю. В крайне редких случаях, преимущественно в церковных семьях, в честь особо почитаемого святого. Ветхозаветное отношение к имянаречению практически ушло в небытие. А между тем, наши древние прародители всегда с особым смыслом подходили к столь ответственному событию в жизни семьи.

Имя, что называется, характеризовало своего носителя. Уподобляясь Творцу ветхозаветные прародители, называя детей, порой пророчески указывали на грядущие судьбы своих отпрысков, отражая в их именах или обстоятельства их рождения, или озвучивая те добродетели, которые желали в них видеть.  Так, «Адам называет свою жену Евой (евр. «жизнь»), «ибо она стала матерью всех живущих» (Быт. 3. 20); Ламех называет своего сына Ноем («утешитель»), «сказав: он утешит нас в работе нашей и в трудах рук наших при возделывании земли» (Быт. 5. 29); детям Исаака и Ревекки наречены имена: одному Исав («волосатый»), поскольку он вышел на свет красный и косматый, другому Иаков («запинатель»), поскольку вышел, держась за пяту брата своего Исава (Быт. 25, 25-26)».[ii]

Такое отношение к значению имени для человека было воспринято и Новозаветной Церковью. Здесь будет уместно, как пример, привести сравнение библейского текста с новозаветными гимнографическими творениями святых отцов. В Первой книге Царств жена некоего человека по имени Навал, который отказал войску Давида в провизии, прося прощения за своего мужа с мольбой, как бы оправдываясь, говорит про него: «Каково имя его, таков и он. Навал - имя его, и безумие его с ним» (1 Цар. 25, 25). В церковных богослужебных текстах очень часто при обращении к святому говорится: «по имени и житие твое бысть».

По замечанию протоиерея Павла Флоренского, имя неким таинственным образом связано с сущностью и самоопределением человека в действительности и даже в вечности. «В некоторых случаях беспамятство, иногда и даже явное безумие внезапно разрешается настойчивым напоминанием об имени или требованием помнить о нем. За имя, извне тянутое, цепляется тогда утопающее в хаосе самосознание и преодолевает нахлынувший на него мрак».[iii]

Для наглядности своего исследовательского вывода о. Павел приводит газетное сообщение того времени.

"Замечательный случай. Главноуполномоченный северного района А. Д. Зиновьев доложил главному управлению, что недавно в лазарете, устроенном в здании Коллегии Императорского Петроградского Университета и носящем имя графа Л. Н. Толстого, произошел следующий случай: нижний чин Павел Космаков, лишившийся дара слова, внезапно вновь приобрел таковой, приступая к Св. Причастию и будучи спрошен священником в третий раз о своем имени".

Наименованием приступающего к Таинству, делает вывод богослов, «вызывается в личности наибольшая ей сейчас доступная четкость духовного самоопределения и, следовательно, дается проявить наибольшую, ей доступную, степень свободы. Короче говоря, ради совершеннейшего усвоения Таинства личность поднимается, сколь возможно для нее, над Хаосом».[iv]

В церковном сознании имени человека отводится значительная роль. Не случайно при совершении Таинств и поминовений о здравии или о упокоении мы всегда называем имена, порой даже совершенно незнакомых нам людей. Таким образом, можно говорить о том, что имя отожествляется с личностью.

«Имя человека, отличая его от всех других людей, идентифицирует его личность и утверждает его неповторимость»,– замечает современный нам богослов протоиерей Александр Шмеман. «Человеческая природа не существует вне личностей, каждая из которых представляет собой поистине единственный и вполне личностный тип воплощения и реализации этой природы. Поэтому обряд наречения имени есть признание Церковью единственности этого конкретного ребенка, наличия у него божественного дара «личности».[v]

Откуда же берется, вернее, бралось имя в древности? Святцев в Ветхозаветные времена, без которых мы ныне не мыслим оформление метрических документов перед совершением Крещения, не было. Не было их и в Церкви первых христиан. Появление первых мартирологов ученые относят к IVвеку. При внимательном осмыслении различных практик народов мира становится понятным, что никогда имя не составлялось простым сочетанием звуков. Оно отражало, как указывалось выше, обстоятельства рождения (косматый, первенец, последыш и пр.), заключало в себе смысловую информацию о качествах человеческой природы или добродетели (сила, мудрость, отвага, смелость, вера и пр.). Порой в имени фигурировало отношение к самой природе, т.е. именем могло служить само название цветка (например: Роза, Лилия), животного (Лев;из книги Деяний: девица Тавифа – Серна (Деян. 9, 36) или какое-либо природное явление (Марина – греч. Морская, Маргарита – от греч. Жемчуг; самый распространенный пример – у индейцев: Красная Заря, Острый Коготь, и т.п.). Древнегреческая цивилизация донесла до современности имена в честь языческих богов: Афродита, Дионисий, Деметра, Меркурий и др. Назывались именами в честь местности, в которой произошло то или иное знаковое событие(Африкан, Франциск),и даже в честь самих событий (Виктор, Никита). История свидетельствует о естественности таких практик.[vi] Далеко в древность углубляться не стоит. Яркий пример сказанного – традиция Советского государства называть детей именами новой эпохи (Даздраперма, Ким, Май, Владлен и пр.).

Уникальность Новозаветного времени в том, что христианство, распространяясь по всей Вселенной постепенно, а не в одночасье, именно постепенно преобразовывало образ жизни верных последователей апостольского учения. Христиане, вступающие в вечный завет со Христом в Таинстве святого Крещения, освящали именем Господа все, что их окружало, все, что наполняло их внешнюю и внутреннюю жизнь. По свидетельству отечественного историка и литургиста А. И. Алмазова обычай изменять имя при крещении появился в древней церкви сравнительно поздно – не ранее III-IV веков.[vii] Основываясь на различных исследованиях он говорит, что в первые века христиане носили языческие имена. Впоследствии же практика принятия имени в честь того или иного святого постепенно, причем очень медленно, распространилась в последующие века. Более того, нередко христиане, принимая новые имена, сохраняли и имена языческие.[viii] Такая же практика была усвоена и Русской Церковью.

С принятием христианства, русский народ стал принимать и так называемые христианские имена. Яркий пример – св. княгиня Ольга, в крещении нареченная Еленой, и князь Владимир, нареченный Василием. Эти примеры говорят не только о практике изменения имени, но, прежде всего, говорят о том, что и Русская Церковь восприняла понимание того, что языческое имя может быть освящено христианской жизнью, ведь в памяти народа, да и в церковных святцах остались запечатленными языческие имена этих великих наших святых.

Именно такое отношение к имянаречению сохраняется в других братских Поместных Православных Церквах.

Приведем некоторые примеры. Греческая Церковь в своей литургической практике следует простому методу: наряду с христианскими именами в честь древних Вселенских святых существуют и так называемые «новые» имена, не содержащиеся в месяцесловах. В таких случаях человек или празднует именины (ονομαστικηγιορτη) или нет. Однако, справедливости ради стоит сказать, что еще распространен обычай давать имена, сокращенные или производные от полных имен (Танос – Афанасий, Спирос – Спиридон и пр.), а также имена национальные (Эллин), «природные» или в честь добродетелей (Агафоктистрия).

В Сербской Церкви вообще нет понятия именин. Там наряду с обычаем нарекать имена в честь святых существует практика наречения национальными именами (Горан, Зоран, Радован, Любомир и др.). Вместо принятого у нас Дня Ангела вся семья празднует Славу – день памяти покровителя всего рода, дома или семьи. В иных славянских Церквах также распространена практика национальных имен.

Следует также сказать, что поскольку Отечество наше приняло веру от греков, то и имена святых именно Восточной Церкви получили у нас наибольшее распространение.

Таким образом, из вышесказанного можно сделать естественный вывод несостоятельности понятия «православное имя», к которому так любят прибегать многие наши соотечественники. Всем знакома ситуация, когда перед Крещением приходские служители начинают выбирать  «православное имя» для Снежанны, Алисы, Эдуарда или Станислава. Здесь могут помочь не только знания по истории и агиографии, но и обращение к таким понятиям как транслитерация и транскрипция.

Современные средства коммуникации упраздняют не только расстояния, но и временные границы. Сегодня при помощи нескольких касаний экрана или кликов компьютерной мышью мы с легкостью можем перенестись свозь морские глубины, через горные вершины и леса на далекие расстояния, при помощи онлайн-библиотек погрузиться в исследование древних кодексов и артефактов. Благодаря пытливым умам в наших месяцесловах появляются древние святые, о которых мы ранее не имели понятия, но именами которых все чаще называют родители своих детей. Условное наименование «святые неразделенной Церкви» все прочнее входит в повседневную жизнь благочестивых паломников по Европейским странам. Мы открываем для себя подвиг мучеников и преподобных Западной Церкви, явивших пример христианской жизни до 1054 года.

Имя св. мч. Эдуарда, короля Англии (978 г.) пока не внесено в официальный месяцеслов, однако, все большее количество священнослужителей узнают о том, что он является местночтимым святым Сурожской епархии.[ix]

Отсутствие в наших святцах множества святых Единой (до разделения в 1054 году) Церкви говорит о несовершенстве нашего месяцеслова. К сожалению, это является одной из причин появления мифа о «православном имени». Совсем недавно в нашем месяцеслове, издаваемом официально, появились имена св. мц. Виктории (304 г.) (как известно, всех Викторий именовали Никами) и св. кн. Стефана Венгерского (1038 г.), именуемого на Родине Иштваном.

Вообще, если быть внимательными, то в кажущихся нам заграничных именах с легкостью можно узнать привычные нам имена:

Томас, Том – Фома;

Лаура – Лавра;

Полина – Паулина, Павла;

Джон, Ян – Иван.

Языковые науки позволяют ориентироваться в тех именах, которые на первый взгляд совсем неблагозвучны или кажутся устаревшими, однако если знать их транскрипцию в другом языке или перевод, то можно сделать для себя множество открытий:

Артур – кельтск. Медведь – лат. Ursus

Св. Урсус – мученик IIIв., пострадавший при императоре Максимилиане, святой Единой Церкви, имя которого отсутствует в русских месяцесловах.[x]

Снежанна – от общеслав. Снег – греч. Χιονι

Мц. Хиония – память 16 апреля, мученица IIIв., укрепляемая в муках святой Анастасией Узорешительницей, пострадала в гонения императора Диоклитиана вместе с двумя другими мученицами Ириной и Агапией.

Кстати, имя мученицы Агапии даже не знатоки греческого языка переведут как Любовь. Здесь мы встречаемся с необъяснимым парадоксом. Почему имя Светлана в церковной традиции обязательно должно звучать как Фотиния, в то время, как имя Агапия или София не требует перевода. Обратный пример – имена Веры (греч. Πιστη) и Надежды (Ελπιδα), которые мы принимаем исключительно в русском переводе.

Подобных примеров масса: Богдана стремятся назвать Феодотом, Лилию традиционно нарекают в честь ничего общего не имеющей с названием цветка женой праотца Иакова Лией, когда мироносица Сусанна носит имя прекрасного цветка, ведь в переводе с еврейского это и есть Лилия.

У нас вызывает улыбку цыганская традиция называть ребенка именем Царь, в то время, как сами называем своих детей Василий и Василиса, забывая, что это имя по-гречески означает Царственный, Царь, Царица.

Еще одна традиция Вселенской Церкви прошла в нашем сознании незаметно. Это существование имен, имеющих мужскую и женскую форму: Александр – Александра, Олег – Ольга, Валентин – Валентина, Фома – Фомаида, Евгений – Евгения. В нашей русской традиции ошибочно считается, что нарекать мужские имена можно только женщинам, принимающим монашеский постриг (Сергия, Алексия, Никона, Михаила). Мимо нашего внимания проходят примеры имен: Агапит и Агапия, Фотий и Фотиния, Иларий и Илария и пр.

Из-за страха нарушить единственно знаемую нами традицию календарного имянаречения, которая в силу нашего менталитета уже превращена нами же в нерушимый догмат, мы становимся заложниками абсурда. Неужели мы должны быть благодарны безбожникам за появление имени Юрий в святцах? Получается, что если бы безбожная власть в 1922 году не расстреляла вместе со священномучеником Вениамином Петроградским мученика Юрия Новицкого, и Церковь в 1992 году не прославила его в лике святых, мы бы продолжали всех носящих имя Юрий настойчиво переименовывать в Георгия.

Созидая в себе правильное отношение к истинному пониманию значения имени, изучая исторический путь формирования различных традиций Вселенской Церкви, необходимо различать в Таинстве Крещения сакраментальную таинственную сторону от внешней обрядовой. Спасительность Таинства обусловлена не именем святого в честь которого нарекают человека, а силой крестных страданий Христа и Его воскресения. Человек возрождается в новую светлую жизнь троекратным погружением по образу тридневного погребения и выходит из купели во образ воскресения Христа.

Необходима в каждом конкретном случае обеспокоенность пастыря о прививании пасомым церковных традиций, но не нужно забывать, что совершая священнодействия наречения имени перед Крещением, священник просит у Господа, чтобы именно Его святое Имя, т.е. Христово Имя, «неотреченно» пребывало на том, который в положенное время будет соединен Святой Церкви посредством Таинства Крещения.[xi]Вспомним многочисленные примеры из житий святых, когда мученики, отвечая на вопросы мучителей говорят: «Первое имя мое – христианин, а родители назвали меня Евтропием».[xii]

Возможно, что виной укоренения неверного отношения к практике имянаречения послужили различные факторы, остановившие развитие богословской науки в нашем Отечестве в XX веке. Как же найти выход из сложившейся ситуации? Прежде всего, надлежит озаботиться о достойном уровне подготовки будущих пастырей, предполагающем знакомство с исторической литургикой и с историей Церкви в целом. Понимание библейского смысла имени и знакомство с древними и современными литургическими практиками, а также постижение классических языков, во многом облегчит путь укоренения правильного отношения к вопросу имянаречения.

 протоиерей Димитрий МУРЗЮКОВ

[i] Толкование прп. Ефрема Сирина на Бытие,http://www.rusbible.ru/books/byt.es.html

[ii] Православная энциклопедия, М., 2009, стр. 430

[iii]Флоренский П., прот., Имена, http://www.magister.msk.ru/library/philos/florensk/floren03.htm

[iv] Там же.

[v] Шмеман А., прот. Водою и Духом, http://azbyka.ru/otechnik/Aleksandr_Shmeman/vodoyu-i-duhom/5

[vi] Вестник Дагестанского государственного университета, 2012, вып. 3, Кюршунова И. А., К проблеме внутренней формы некалендарных личных имен.

[vii] Алмазов А. И., История чинопоследований Крещения и Миропомазания, Казань, 1884, стр. 137

[viii] Там же, стр. 139

[ix] Святой Эдуард-мученик и судьба Англии, http://www.pravoslavie.ru/31958.html

[x] Католическая энциклопедия http://oce.catholic.com/index.php?title=Ursus%2C_Saint

[xi] Требник, http://azbyka.ru/otechnik/Pravoslavnoe_Bogosluzhenie/trebnik-na-tserkovnoslavjanskom-jazyke/1

[xii] Димитрий Ростовский, свт., Жития святых, март 3, Страдания мучеников Евтропия, Клеоника и Василиска http://azbyka.ru/otechnik/Dmitrij_Rostovskij/zhitija-svjatykh/207

---